Не помню, когда и где я впервые прочитал эти рассказы Паустовского, но читая их, я узнавал каждый. Когда-то, в глубоком детстве, возможно, в альманахе «Рыболов-спортсмен», который издавался в пятидесятые годы и завалялся в книжном шкафу моего дедушки. Может, в какой-то другой книге, но я их точно читал. Наверное, не нужно объяснять то ощущение, с каким перечитываешь хорошую, но забытую книгу. Этакое радостное узнавание, будто приехал в скучную командировку, а встретил старых друзей и места, где бывал в детстве.
Никогда не увлекался рыбалкой, но бывает, прочитаешь особенно завораживающее описание рыбной ловли, и так хочется там оказаться... Единственное, что удерживает меня от попыток перейти от чтения к практике, это мысль о том, а что потом я буду делать с этой рыбой? И все равно, каждый раз, взяв в руки рассказы Паустовского, я попадаюсь, как та рыба, на его удочку. И снова хочется поставить на заливном лугу палатку, проснуться ранним утром, забросить удочку... Тьфу, зараза, да зачем мне эта удочка, если я и так могу поставить палатку? Наверное, удочка появляется по цепочке ассоциаций, тем более устойчивых, что заложены они в раннем детстве. Заложены Паустовским, Пришвиным, Пермитиным, Пермяком (да что ж они все на П?)... Соколовым-Микитовым, Сладковым, Скребицким, Сахарновым (опять заклинило)... Бианки и Аксаков, одним словом.
На удочке, правда, сходство заканчивается. «Мещорская сторона» по сравнению с их книгами немного статична. Там мало людей, мало событий, но много леса, воды и тумана. Это само по себе ничуть не плохо, но после «Повести о жизни» или «Золотой розы» кажется, что чего-то не хватает. Не то мастерства («Мещерская сторона» написана лет на пятнадцать раньше), не то романтизма. А скорее всего, не в этом дело, просто это другой жанр.
No comments:
Post a Comment