/* Google analytics */

Monday, March 30, 2015

Джим — Гусиное Перо. Владимир Федоров (и о детских книжках вообще)

Ничто не ставит меня в тупик основательнее книжных рейтингов и списков рекомендованных книг. Я привык считать, что люблю и неплохо знаю фантастику, но глядя на разнообразные списки 5, 10, 20 и даже 100 лучших фантастических книг, понимаю, что фантастика мне не нравится. То же самое и с книгами о путешествиях, в рейтинги почему-то попадают совсем не те путешествия. А списки книг для подростков это просто умопомрачительно. Я мог бы предположить, что книги попадают туда не столько за художественные достоинства, сколько за коммерческий потенциал, но разве на детской литературе можно делать деньги? Это нужно видеть. Вот, посмотрите, скажем, что рекомендует подросткам городская детская библиотека Нижнего Новгорода.

«Знаменитый роман-антиутопия описывает недалекое будущее, в котором все уцелевшие после экологической катастрофы жители Земли существуют в виртуальной реальности под управлением «мессии» - Антихриста. В этом обезумевшем мире, забывшем о добре и истине, юная девушка Кассандра находит свой путь к Богу и свою настоящую любовь.»

Это у них в рубрике "Лучшие книги современных писателей для подростков". Или вот, скажем, популярные книги для подростков в интернет-магазине Oz.by: «Голодные игры», все Гарри Поттеры, несколько томов из сериала «Часодеи», «Малефисента. История истинной любви», какой-то сериал про дракона (Крессида Коуэлл), сериал про Эрагон, что бы это ни значило (Кристофер Паолини), и только во втором десятке «Время всегда хорошее» А.Жвалевского и Е.Пастернак.

Возможные причины этого печального катаклизма — в том, чем стала сейчас детская литература. Специалисты говорят, что для нее сейчас характерны:

  • Сериальность: Случилась перестройка мышления. Оно стало клиповым, фрагментарным. А значит, не требующим цельного, непрерывного во времени авторского высказывания. Те, кому сейчас мало лет, например семь, высоко ценят краткость и вариативность в искусстве.
  • Утилитарность: У современных родителей и их детей другое, нежели в советское, а до этого в царское время, представление о функциональности книги. Воспитание и идеология - слова теперь ругательные. И то, и другое скучно детям, неловко лояльным, демократичным родителям. Книга - нераспространенный способ ухода от скуки мира. Он требует напряжения фантазии, интеллекта, а иногда и воли. Что остается книге? Организовывать досуг, когда села батарейка телефона на даче или ребенок застрял с папой в пробке на МКАДе. От того, что дети чаще попадают в транспортный затор, чем в читающую среду - обилие книг-загадок, книг-кубиков, книг-обводилок, книг-находилок и -собиралок.
  • Ностальгичность: Книги детям покупают мамы и папы, бабушки и дедушки. Выбор их чаще падает на то, что ассоциируется у них с собственным далеким детством. Это определенный ограниченный перечень наименований, публиковавшихся 20-70 лет назад.
  • Заграничность: Сильная сторона сотрудничества с иностранцами - понимание того, что эта книга уже нашла своего читателя где-то там, а значит, у нее есть потенциал во всем мире, в том числе и здесь. Любой новый проект - риск. Но книга с хорошей издательской историей в преуспевающей стране - меньшая опасность для бюджета, чем невычитанная рукопись, пришедшая по электронной почте из Азова, Романовки или Тулы.
  • Коммуникативность: В ситуации, когда все предметы дома, от компьютера до сигнализации на входной двери, имеют в себе некое средство общения, книга, не предполагающая разговора, - мертвая, отжившая вещь. Конечно, нет книги, в которой нечего обсудить. Но и родители, и дети страшно заняты. Поэтому книга становится короткой, как телеграмма, и красочной, как открытка.

По-моему, большинство из этих тенденций нерадостны. Но! Есть книги, которые в них не вписываются, и объединяет их схожее происхождение.

Много хороших (и не очень) детских книг были сначала придуманы как истории, которые автор рассказывал своим (и не только) детям. Юрий Олеша рассказывал «Три толстяка» Вале Грюндзайд. Льюис Кэррол рассказывал «Алису в стране чудес» Алисе Лидделл. Ричард Адамс придумал «Уотершип Даун» (в переводе превратившийся в «Обитателей холмов») для своих детей. Отфрид Пройслер, автор «Маленькой Бабы Яги» и «Маленького привидения», писал: «Я получал большое удовольствие, рассказывая что-либо детям. Оставалось сделать следующий шаг — записать эти истории. Так я нашел свою публику». Если верить словарю «Зарубежные детские авторы в России», то Толкиен тоже начинал с таких историй. Так же начинали писать Фрэнк Баум, Вильгельм Гауф и, естественно, Алан А. Милн.

Естественно, когда наш хороший товарищ Володя Федоров однажды проболтался в компании о том, что он когда-то записывал сказку, которую рассказывал своим детям, мы тут же вспомнили всех вышеупомянутых литераторов и потребовали от Володи немедленно раскопать своих подвалов и шкафов перетрясти, но найти эту сказку. Нашел, набрал на компьютере и даже нашел иллюстратора, который нарисовал обложку. В конце концов, книжка попала на многие книжные сайты, включая Флибусту и Либрусек.

Сюжет, в общем-то, незамысловат, но так и должно быть в детской книжке. Зато воплощение сюжета на удивление добротное. На некоем острове Левикорбитания (пять с плюсом!) живет мальчик Джим по прозвищу Гусиное Перо. Родители у него погибли, а его принимает на воспитание шайка разбойников. С корыстным, разумеется, умыслом — сделать из него отличного воришку. Джиму их затея не нравится, не нравятся и сами разбойники, и он от них убегает. Все остальное время они пытаются его поймать и отомстить. Скрываясь от разбойников, Джим находит хороших друзей среди полицейских и других экзотических существ, вплоть до гномов и говорящих волков. Конец у сказки, разумеется, счастливый (терпеть не могу другие), но между началом и концом происходит столько всякого интересного и страшного, что мне ни разу не пришлось пожалеть, что я взялся за книжку.

И заметьте, никаких этих нынешних тенденций. Повествование совершенно не «клиповое». Вместо утилитарности — увлекательность. Вместо липовой «коммуникативности» — возможность просто почитать ее детям вслух, потому что книжка родилась из истории, рассказанной детям. Может, потому-то и ни одно издательство до сих пор на нее не позарилось?

Кстати, о знакомых. Не так давно, шелестя веб-страницами в поисках хороших детских книг, набрел на блог одной девушки, с которой мы случайно встречались где-то году в девяностом на съезде Партии Зеленых. Я приехал туда со знакомыми анархистами. Парадоксально, но анархисты собирались поучаствовать в создании партии, а мелкобуржуазный я собирался просто хорошо провести время и зайти в книжный магазин на Лубянке, тот, который потом окрестили «Библио-Глобусом». Жили мы в несуществующей более гостинице «Россия», в лифте которой познакомились с еще одной участницей съезда, юной девушкой Олей из Смоленска. Потом мы с ней обменялись несколькими письмами. Но жизнь активиста-эколога тяжела, и переписка вскоре заглохла. Но мне очень приятно было узнать, что Ольга Златогорская теперь небезызвестный писатель-фантаст, к тому же часто пишет для детей. Так вот, собственно, к чему это я. Она составила вот такой список детских книг, которые можно считать образцом жанра, показателем уровня качества: Обещанная планка. На мой взгляд, там многого не хватает (особенно настаиваю на книгах Константина Сергиенко), но, во всяком случае, на добрую половину мой такой же список пересекался бы с этим.