Сокровище Черного моря. Александр Студитский

Классическая фантастика ближнего прицела, со всеми ее плюсами и минусами, по-хорошему научная, хотя и с поправкой на пятидесятые годы. Тут такой момент. С одной стороны, Александр Николаевич Студитский — известный ученый, доктор биологических наук, заместитель главного редактора журнала «Успехи современной биологии» и лауреат государственных премий. С другой стороны, он лауреат не какой-нибудь премии, а Сталинской. Советская биология тех времен была прибежищем фриков и маргиналов: «Ветеринарный фельдшер Дорохов растворял рога крупного рогатого скота в азотной кислоте и предлагал этот яд больным раком. Техник Качугин проповедовал лечение солями тяжелых металлов. Микробиолог Троицкая вводила больным в качестве вакцины вытяжку из раковых клеток». («Будет отдых, корм, лечение по науке строгое», Л.Млечин) Поэтому и научные воззрения Студитского отличались некоторой, как бы это помягче сказать, экзотичностью. Так, например, он поддерживал теорию некоего Геворга Бошьяна, который утверждал, что вирусы могут превращаться в бактерии, а бактерии — назад в вирусы. Бактерии, мол, объединяются в этакие кристаллы, которые потом распадаются на множество вирусов. Другой его любимой теорией было выведенное скорее из марксистских догм, чем из биологии, учение О.Б. Лепешинской о том, что живые клетки могут зарождаться в «бесструктурном живом веществе». Лепешинская брала сушеных гидр, толкла их в пыль, опускала в воду и наблюдала, как из этой пыли появляются новые гидры. Эта последняя теория, кстати, использована Студитским и в этой повести:

Измельченная до состояния полной гомогенности ткань растения превращалась как бы в маточный раствор, в котором происходило бурное развитие бесчисленных проростков водорослей. Проростки, возникающие из массы измельченной ткани, были качественно новыми существами, измельчение разрушало до основания старую форму, в которую были облечены исходные, родительские организмы. И самым важным, самым ценным в новой методике оказалось то, что эти проростки брали начало не от одного родительского растения, а от двух или трех или даже нескольких десятков, растертых в общую, однородную массу живого вещества. Это было нечто вроде оплодотворения — таинственного процесса слияния двух клеток, в результате которого начинается жизнь нового живого существа. Но здесь сливались не две клетки, а вещество множества организмов, собранных экспериментатором воедино.

Но бред бредом, а в книге есть еще сюжет и конфликт. Даже два конфликта. Сюжет заключается в том, что группа биологов выращивает растения, способные концентрировать в себе металлы, рассеянные в почве. Они получают государственное задание: научить водоросли выделять золото из морской воды. Один из конфликтов очевиден, это, разумеется, происки коварных капиталистов, пытающихся похитить замечательное изобретение. А вот второй действительно заслуживает интереса. Я, кажется, впервые столкнулся с такой постановкой вопроса: что правильнее и выгоднее, биологический подход или технологический? Есть ли смысл использовать средства, имеющиеся в природе, или нужно сразу ставить дело на промышленные рельсы? Нужно ли использовать водоросли для добычи золота или нужно просто воспроизвести эти процессы с помощью техники? Вроде бы успехи бионики говорят о том, что надо как можно больше пользоваться процессами, происходящими в живой природе, заставлять растения и микроорганизмы работать на наше благо. А с другой стороны, есть правда и в словах одного из героев книги:

— Вы подумайте только, что было бы, например, с нашей автопромышленностью, если бы мы ограничились воспроизводством каучуконосов, корни которых синтезируют основу каучука — изопреновые группы? Мы отстали бы на добрых десять лет, если бы не научились заменять работу протоплазмы химическими реакциями в автоклавах, где мы полимеризуем изопрены в каучук. А витамины и гормоны?

Было время, когда человек, предохраняя себя от цынги, бери-бери, диабета, кретинизма, адисоновой болезни, полностью зависел от животного и растительного мира. А теперь: аскорбиновая кислота и всевозможные другие витамины, тироксин, тестостерон, кортизон и другие гормоны — тоннами производятся на фабриках витаминов и эндокринных препаратов.

...

— А пенициллин? А стрептомицин? Когда-то мы добывали эти чудодейственные препараты из плесневых грибков. А теперь пенициллин, стрептомицин и другие антибиотики — химически чистые препараты — производятся из неорганического сырья в сотнях килограммов без всякого содействия микроорганизмов.

Вот за этот вопрос, оригинальный и до сих пор еще не имеющий однозначного ответа, я, наверное, могу простить Студитскому некоторые его заблуждения по части марксистской классовой биологии. За исключением разве что довольно грязных статей с нападками на генетику и генетиков (см., например, его жутковатое кликушество в «Огоньке» за 1949 год: «Мухолюбы-человеконенавистники»)

А еще я не знал, что в Черном море течение циркулярное вдоль берегов против часовой стрелки.