Я когда-то почитал в ЖЖ воспоминания одного паренька, который жил в Грозном, когда начинались чеченские события еще тогда, в первый раз. Сейчас мы ученые, знаем, что война может случиться где угодно, но тогда казалось, что вокруг разумные люди, цивилизованная страна. И очень трудно привыкнуть к тому, что все может перевернуться вверх дном. Недавно попалась мне на глаза еще одна книга на ту же тему, «Муравей в стеклянной банке» Полины Жеребцовой. Когда война только-только начиналась, ей было девять лет и она начала вести дневник. Ее мама была русской, а отец — чеченцем. Отец давно умер, но все-таки сам факт, что он чеченец, давал некоторую защиту их семье. В дневнике она, по ее словам, описывала то, что видела своими глазами. В статьях о Полине Жеребцовой настойчиво утверждается, что она беспристрастно описывает как преступления российских солдат, так и чеченских боевиков. Есть даже мнение, что Жеребцова предвзята и клевещет на солдат, обеляя террористов. У меня, честно говоря, сложилось совершенно иное мнение. Возможно, потому, что мне стало просто тошно читать дальше и до конца я не добрался. Но то, что я успел прочесть — чистейшей воды обвинительный приговор чеченскому обществу и чеченской культуре.
Я раньше всегда пытался встать на точку зрения обычного чеченца и представить себе, как я живу в Грозном, учусь, работаю, а вокруг постепенно, не сразу, но неостановимо начинаются события, которые заканчиваются бомбежками и стрельбой по мирным жителям. Дневник Жеребцовой убедил меня в том, что то, что я считал точкой зрения обычного чеченца — точка зрения чеченского интеллигента, каких мало. Точка же зрения обычного чеченца совсем, совсем иная.
В Википедии в статье о Жеребцовой написано: «Дневник» так же рассказывает о том, что до начала конфликта 1994 года в Республике, отношения между русским и чеченским народами были взаимно дружественными». Напомню, что на момент начала конфликта Жеребцовой было девять лет, и то, что она рассказывает о том, что было раньше, она знать по своему опыту никак не может. Ее дневник начинается как раз с того момента, когда конфликт только начинался, и если верить Википедии, отношения еще не должны были испортиться. А дела-то обстояли вот так:
…Дети в школе обижают. Обзываются. Один мальчик спросил:
– Ты русская?
Я сказала:
– Да.
Он дал мне пощечину. Я не знаю этого мальчика. Он не из моего класса. Дети обзываются на меня и других нечеченцев: “дохлый Ельцин”, “Исусик”, “гъаски хак” (русская свинья). Что мы сделали плохого?
Эти дети из России приехали – они тут на войне не были, как мы. Теперь говорят:
– Все тут наше. Наша земля. Всех русских убить!
В класс я одна не хожу. Меня бьют. Одежду рвут, за волосы таскают. Я учителя жду. Только с ним захожу в класс. А до этого за дверью стою. Прячусь. Или в туалете закрываю дверь на замок. Мои тетради порвали. Анжи это сделала. Она взяла и порвала. Аслан и Милана меня держали, а Расул меня ногой бил в живот. Я одна в нашем классе, кого считают русской.
…учитель один говорит все время в школе:
– Русских будем убивать! Все русские – свиньи!
После его урока меня бьют дети. Никто не дружит со мной. Кричат, обзываются.
В одного мальчика из первого класса кидали камнями. Мальчик русский. Русских детей мало.
Еще в нашем районе убили бабушку и одну семью зарезали. Других избили. Ой, что творится!
…Дядя Адам хотел маму и тетю Валю зарезать. Они шли на базар “Березка”, а я и Аленка стояли на балконе и все видели! Дядя Адам взял нож и побежал по нашему двору. Кричал:
– Зарежу русскую тварь! Как барана зарежу!
Солнечно было. И много людей, соседей. Еще рабочие были. Они стекла в рамы вставляли, потому что стекла от взрывов упали. И никто не заступился.
Аленка плакать сразу. А в зале у Аленки есть икона: дева Мария и Иисус Христос маленький. Аленка плакала:
– Что делать?
– Надо просить! – сказала я.
Мы стали на колени и просили: “Пожалуйста, дева Мария, сделай так, чтобы наших мам не убил дядя Адам. Пожалуйста!”
Потом слышим – дядя Адам идет. Он пришел в подъезд и стал бить ногами дверь. Бил ногами и кричал, что нас убьет. Что мы русские, а всех русских надо зарезать и квартиры забрать себе.
…Соседи тетю Валю достали. Хотели влезть через балкон, чтобы убить. А моя мама взяла гвозди и вбила изнутри балкона. И вот сосед Джим из дома напротив и сосед Бауд полезли ночью. Они лестницу с огородов принесли. Приставили к балкону и полезли. Потом как закричат! Все руки порезали гвоздями. Орали! На крик мама проснулась. Мы у Аленки ночевали. Пошла на балкон и пнула их. Они с лестницей улетели вниз. Кричали на весь двор:
– Русские сволочи! Твари! Зарежем!
…Соседи, которые поселились в домах вокруг, кидают мусор в окна. Огрызки, шкорки. Кричат, дерутся. Недавно во дворе была драка. Старые соседи дрались с новыми. И те, и те – чеченцы. Они били друг друга каким-то пнем, который лежал неподалеку.
…Дома боюсь быть одна. Дети новых соседей начали бить окна палками и стучать в дверь. Кричат оскорбления. На двери написали “русская сука”. Мама дверь мыла. Руслан ругался. Тетя Марьям сказала, что не знает, кто из детей написал.
Дети новые. По-русски не говорят.
В собак стреляют. Убили собак во дворе.
…А дядя-армянин по имени Эдик исчез. Просто пропал. В его дом поселились какие-то люди. Нерусские.
А бабушку Вовки избили и тетю Клару. Они уехали из Грозного. Теперь в их квартире другие живут.
Преследования не могли не сказаться и на психике ребенка. Полина уже и сама начинает верить, будто она виновата в том, что она русская, в то, что бить ребенка не стыдно, а стыдно не уметь защищаться. Она сама начинает мыслить логикой первобытного человека:
Дети меня ненавидят в школе. Камни бросали в меня и Аленку, когда мы шли домой. Я даже их не знаю. Просто они узнали, что у нас русские фамилии, и кричат: “Русские свиньи”. Это новая школа – мой шестой класс.
Один мальчик из десятого класса подошел и при всех меня ударил. Мы стояли в зале – мой класс и учителя. Я от удара упала на пол. На мне белая кофточка вся испачкалась. Он сказал: “Ты русская сука!” – и ушел.
А все отвернулись. Никто мне не помог подняться. Даже учительница ничего ему не сказала.
Я не знала, как быть. Мне стало так стыдно! Я совсем не умею защищаться. И быть “русской” плохо. А раньше так не было.
А вот как выглядят чеченские традиции, в приверженности которым клянутся чеченцы:
…Здесь, у нас, так ведут себя только распутницы. Нормальные девчонки до свадьбы не должны видеть мужа. О свадьбе договариваются родители.
…Почтовое отделение находится на остановке, где мы в данное время проживаем. Там официально оформлен неизвестный нам человек, но он не работает. Видимо, чей-то родственник, как тут принято.
…Поскольку дело семейное, местная милиция даже не разбиралась – здесь вообще не принято вмешиваться в семейные разборки. Убил жену, и убил.
Рядом, на остановке “Ташкала”, отец убил родную дочь шестнадцати лет. Задушил платком и закопал. И все соседи знают. Эту девушку изнасиловал водитель маршрутки, и, чтобы спасти честь семьи, родные ее убили.
Но и свои же традиции чеченцы соблюдают далеко не всегда:
С убийством двоих молодых солдат мне удалось выяснить: к ним сзади подошли два каких-то парня. Одновременно обоим военным выстрелили в затылок. И нарочито спокойно ушли в сторону больницы № 9. Вообще стрелять в спину у чеченцев не принято. Особый случай! Возможно, к русским людям они свои обычаи не применяют.
Вот как Полина рассказывает об традиционном уважении чеченцев к мужеству врагов:
Вспоминала сегодня семью мальчика Вадика, что сгорел в садах. Они жили в доме напротив. Потом бежали из Чечни.
Их приходили убивать бандиты с автоматами. Днем, часов в 16. Сосед, брат Рамзеса, постучал им в дверь, и они открыли ему как соседу, а ворвались бандиты. Сказали, что зарежут. А если они сами отдадут деньги и золото, тогда расстреляют в виде снисхождения.
А дома были бабушка Аксинья, и еще девушка, и дядя Игорь. Дяде Игорю 25 лет. Он сказал: “Хорошо, сейчас достану деньги”, и полез в диван. Бандиты ему разрешили. А он вытащил оттуда боевую гранату. И объявил, что сейчас они все вместе взорвутся.
Бандиты очень удивились: они думали, что пришли в русскую семью и те испугаются и будут молить о пощаде.
Бабушка Аксинья, правда, испугалась и прыгнула с балкона второго этажа – ногу сломала. А дядя Игорь вывел под руки бандитов из своей квартиры, и сел с ними в машину. Граната могла взорваться, а во дворе много детей. Бандиты на своей машине возили дядю Игоря у пустыря, а он руку не мог разжать. И пришлось бандитам шутить! Веселить его! Через два часа он смог разжать руку и кинуть гранату.
Потом бандиты-чеченцы привезли Игоря домой и сказали, что они очень уважают его за храбрость, убивать семью не станут и теперь придут защищать, если кто другой нападет. Благородный поступок!
Очень любопытное понимание благородства. Конечно, на таком фоне трудно уважать русских солдат:
Мы проведали квартиру дедушки. Там русские солдаты. Они полы сняли. Нет паркета. Дырка. Они костер жгли.
Сожгли Пушкина!!! Кошмар! Ужас! Обед варили.
Хорошо хоть, что у Жеребцовой находятся добрые слова о людях, приютивших ее семью, когда они с мамой собирались уехать из Грозного:
Мы были в городе Моздоке. Побывали в двух деревнях Ставропольского края. Там живут русские добрые люди. Мама и тетя Валя хотели купить маленький домик, чтобы мы вместе жили. Мама свою квартиру продаст, а тетя Валя свою. Так решили. И купим один дом! Мы с Аленкой будем всегда как сестры.
Люди в русских деревнях, как только узнавали, что мы из Грозного, сразу звали в гости, кормили, чай давали.
Конечно, в книге есть и бомбежки, дети и старики гибнут от русских снарядов, но при всем желании Полина Жеребцова не может упрекнуть русских солдат в ненависти к чеченцам. Она сама приводит их слова:
— В части всем внушали: в городе мирных жителей нет! Есть только бандиты! Нужно уничтожить всех! Мы были так поражены, когда вошли в город и увидели, сколько в разбитых домах и подъездах проживает стариков и детей!
Не знаю, понимает ли сама Жеребцова, что она написала. Но на самом деле это еще одна правдивая книга о том, как традиционное общество, ненависть и мракобесие противостоят прогрессу и миру. В конце прошлого века это было совсем не очевидно, но голодная, грязная, вороватая и жестокая российская армия в Чечне была армией света и прогресса. Противостояло ей богатое и сытое традиционное варварство. Между прочим, именно так говорил чеченский бандит Хож-Ахмед Нушаев в еще одной раскрывающей глаза книге, в книге интервью с Полом Хлебниковым «Разговор с варваром»:
[ПХ]По-вашему, варварство – это хорошо, а демократия – плохо? А в чем заключается варварство?
[Х-АН]Это родоплеменная система. Это жить по религии Бога. Это значит, что ты не можешь разрушать окружающую среду. То есть здесь работает принцип ближнего.
А города и цивилизация – это есть принцип дальнего, принцип чужого, потому что все люди чужие. Квартиры – это скворечники. Сосед – ты не знаешь, кто он, где он воспитывался... Это все чужие люди. Весь мир становится друг другу чужим. И законы нужны для того, чтобы эти люди друг друга не грабили и не убивали.
Именно Хлебников еще в 2003 году сказал любопытную вещь:
Выслушав рассуждения моего собеседника, я смог лучше понять, что такое варварство и почему оно представляет такую смертельную угрозу для нашей цивилизации. Мы стоим перед новым варварским нашествием. Против нас выступили ваххабиты, талибы, чеченские бандиты и все другие фанатики джихада. Просачиваясь в Россию и Западную Европу, эти новые варвары никак не хотят вписываться в европейскую цивилизацию. Они хотят ею овладеть, так же как в свое время турки овладели Константинополем.
Правда, противостоять варварству Хлебников хочет именно варварским оружием:
Сегодня всех волнует война в Ираке. Но даже если эта война кончится американской победой, результат ее лишь косвенно повлияет на исход той борьбы, которая идет уже с 1980-х годов, – борьбы воюющего ислама за мировое господство. Военная победа американской армии в Ираке, так же как и военная победа Российской армии в Чечне, ничего не даст, пока внутри самой Америки, России и Европы будет гаснуть христианская вера, слабеть европейская культура. Можно выиграть сколько угодно сражений в других странах и все-таки проиграть войну в собственном доме...
Может быть, познакомившись с новым варварством Нухаева и ему подобных, мы вспомним об истоках нашей цивилизации: семействе, религии, подвижничестве и боевом духе. Может быть, тогда мы наконец решимся встать на защиту чести наших предков и позаботимся о наших потомках.
Определенная логика тут есть, конечно, но сдается мне, что он не прав. «Быть чеченцем. Мир и война глазами школьников» — сборник сочинений чеченских школьников на всероссийский конкурс «Человек в истории. Россия — XX век». Похоже, что ни подвижничеством, ни боевым духом не получится бороться с варварством, мракобесием, религией, традициями, которые в Чечне все еще цветут. С ранних лет у них голова уже забита тейпами, родовыми историями, памятью о депортации сорок четвертого года, они уже верят в связь с родной землей — своеобразный такой чеченский вариант нацистской теории «Blut und Boden», «крови и почвы» (между прочим, о связи между чеченским национализмом и фашизмом интересно пишет Герман Садулаев в очерке политической истории Чечни «Прыжок волка»). А вот как бороться — непонятно. Пока, судя по внешним признакам, все происходит наоборот, Россия движется в сторону мифов, традиций и того, что чеченский бандит Нушаев нежно зовет варварством.
No comments:
Post a Comment