Как я и обещал, я перечитал эту книжку, которую прочитал один-единственный раз лет в десять-двенадцать. Сразу после этого книжка у меня пропала, видать, одноклассники зачитали, а я надолго влюбился в паровозы, потому что они в этой повести играют важную роль. Старомодные вещи у многих вызывают симпатию: паровозы, автомобили, огнестрельное оружие, механические часы — казалось бы, такой девятнадцатый век, такая древность, а многие прикипели. Видимо, сочетание понятности устройства с изобретательностью и продуманностью механизма создает такой парадоксальный эффект. Но как ни крути, а современная техника мне нравится больше. До чего же все-таки полезная для книгочея штука этот интернет! Не будь его, я бы ни за что и никогда уже не нашел эту книгу.
Незадолго до Гражданской войны в США. Неизвестный южный штат, округ Черная Роза, город Гедеон. Майк, мальчик-бродяга лет пятнадцати гуляет себе по просторному американскому югу. Вообще-то, он из Калифорнии, и бродяжит уже давно:
Сначала по континентальной дороге я увязался за почтовым экипажем. Но его ограбили среди красных колорадских каньонов, застрелив возницу, который вздумал сопротивляться.
Долину Горного Ручья я прошел пешком, сбив все ноги и едва не замерзнув насмерть. Холод здесь с виду легкий. Но один всадник, проехав всю ночь на лошади, утром обнаружил, что его ноги превратились в ледышки до колен. Их пришлось отрезать.
В Денвере, городе холостяков и бандитов, я случайно попал в перестрелку и чудом уцелел. Жизнь там стоит дешевле седла. Весь Денвер сплошные кабаки, игорные дома. Здесь проигрывают золото, добытое в Калифорнии. Время от времени игроки высыпают на улицу и начинают палить друг в друга, стараясь не попасть в шерифа Боба Вильсона. Если попадешь в шерифа, тебя немедленно повесят, а это позорная смерть.
От Денвера до Сент-Луиса я добирался кратчайшей дорогой через прерии, где бывают золотые миражи, а иногда налетает ураган и поднимает в воздух целый фургон. Попадаются белые пыльные места, сплошь заваленные скелетами. Голова тут немеет от солнечного жара.
В прериях я попал к индейцам. Белые проложили дорогу через тропы буйволов, и те ушли в другие места. Индейцы мстили за это. Они напали на наш небольшой караван и всех перебили. Малая Попона хотел вынуть мне сердце кинжалом, но Черный Сокол так сжал его руку, что Малая Попона побледнел.
Потом Малая Попона учил меня курить, он в тот же день забыл, что хотел меня прикончить. Я провел у индейцев несколько дней. Меня не отпускали, да я бы и сам не пошел. Куда идти одному через бесконечные прерии. Ночью на лагерь индейцев напал большой отряд кавалеристов. Это было настоящее избиение. Белые мстили за своих. Я видел, как убили Малую Попону и Черного Сокола. Кавалеристы взяли меня с собой и довезли до форта Атчисон.
Еще немного, и я оказался в Сент-Луисе. В этом городе сошлись три Америки, их делили три реки – Миссури, Миссисипи и Огайо. На западе, между Миссури и Миссисипи, разгуливали здоровенные молодцы в высоких сапогах, мягких шляпах и кожаных куртках. За поясами у них заткнуты ножи и шестизарядные кольты. Каждого белого без ножа и кольта они презрительно называют «янки». Переправиться на ту сторону Миссисипи или Миссури для них значит «поехать в Америку».
Янки с Севера другие люди. Небо у них черное от дыма труб, а море около Нью-Йорка засорено, как бочка для мусора. Янки жуют табак, болтают и везде ищут выгоду.
Из Сент-Луиса я решил податься на юг, в Дикси-кантри. Тут теплей и спокойней. Сразу чувствуешь себя важной птицей, потому что ты белый. В Дикси-кантри разрешено рабство.
Тут, в Дикси-кантри, все и происходит. Места тихие, спокойные, уютные:
Тихая жизнь в Гедеоне. Жители в нахлобученных шляпах сидят целый день, прислонившись к заборам. Сидят, строгают палочки.
– Эй, Хэнсом, который час?
– А кто его знает! Должно быть, полдень.
– Я палочку всю сострогал. Кинь мне лишнюю.
– Нет у меня лишней, Том.
– Если полдень, то сейчас пройдет Билл-почтальон.
– Да, верно. Тогда и попросишь у него палочку…
И нравы там самобытные, особенно у тамошних негров. Там, скажем, нельзя просто так ухаживать за девушкой, там подход нужен!
Например, сидит эта Салли. Сидит в тенечке, ничего не делает, но уже видит, что ты прохаживаешься мимо нее гоголем. А она поджимает губы и отворачивается. Она на тебя и смотреть не хочет. Или, например, скромно опускает глаза.
Когда ты походил туда-сюда сколько положено, этак около мили, давай останавливайся против Салли и говори с достоинством:
– Любезная миз, быть может, вы не против, чтобы я приблизился к вам и смазал колесо нашей беседы колесной мазью вашего согласия?
Тогда она вздыхает и отвечает:
– Колесная мазь так дорога в наше время! Но находятся леди, которые не пожалеют целой банки на одну втулку.
– О! – говорю я. – В этом чудовищном, страшном мире, где все скрипит и качается от недостатка колесной мази, так приятно встретить человека, который не пожалеет капли, чтобы оросить ею мое заржавевшее сердце!
– Но ржавчина легко удаляется, – успокаивает она. – Поцелуй нежных губ оживляет
В Гедеоне Майк ночует на дереве в чьем-то саде, а утром оказалось, что это дом бывшего французского генерала, и ему приходится познакомится с дочкой хозяина, Мари Бланшар, и с несколькими мальчиками примерно одних с Майком лет. Кто-то из них побогаче, кто-то попроще. А один и вовсе неизвестно как попал в такой приличный дом:
Одет он в простую фланелевую куртку, на голове голубой картуз, а башмаки не такие уж новые. Выглядел он вроде простого подмастерья, и непонятно, почему затесался в богатую компанию.
Потом, правда, выяснилось, что этот самый Моррис Аллен имел свой собственный паровоз ценой в пятнадцать тысяч долларов, поэтому имел полное право быть принятым в светском обществе. По случайному совпадению Майку во время его похождений довелось поработать на железной дороге кочегаром и он знает толк в паровых машинах. А Моррису как раз нужен кочегар — работать с взрослыми ему не нравится, они не любят выполнять приказания мальчишки. И они начинают работать вместе.
Никто не знал толком, откуда у Морриса паровоз. Говорили, что отец его нашел золото в Калифорнии, успел купить паровоз, а потом умер. Говорили, что Моррис спас дочку какого-то миллионера и тот отвалил ему кругленькую сумму. Предполагали, что Моррис нашел клад.
Потом-то выяснилось, что паровоз ему достался от приемного отца, который многому научил Морриса. В том числе и железнодорожным легендам о паровозе по прозвищу Белый Дымок.
– Ты раньше слышал про Белый Дымок?
– Нет, – ответил я, – не слышал. Наверное, дядюшка Париж его придумал.
Моррис покачал головой.
– Старый Кестер тоже знал про него.
– Значит, и в Иллинойсе рассказывают такие истории?
– Нет, – сказал Моррис. – Он его видел.
– Белый Дымок?
– Да. Несколько раз, ночью. Белый Дымок обходил Кестера на большой скорости.
– По встречной колее?
– Нет, справа по полотну. Он мчался как по воздуху.
– Чудеса, – сказал я. – Ему показалось.
– Несколько раз, – повторил Моррис. – Кестер не сумасшедший. Он хорошо видел. Он даже заметил пар на манометре Белого Дымка. Там было девяносто футов.
...
– Один джек на Ребл Рут выжал семьдесят миль и уже стал заваливаться на повороте, но тут выскочил Белый Дымок и поддержал его с той стороны.
– Как же он удержал такую махину? Ведь Белый Дымок маленький.
– Маленький! Ты знаешь, что в Индиане он за ночь сдвинул скалу, которая осела на полотно? Просто столкнул ее в каньон.
– Ну, это враки.
– Кто же ее тогда столкнул, если враки?..
Эти легенды в книге перемешаны со сказками, стилизованными под негритянский фольклор в духе «Сказок дядюшки Римуса» Джоэля Харриса. У Сергиенко тоже есть и мистер Лис с мистером Кроликом, и Смоляной Малыш, и братец Опоссум. А еще там есть кукурузный мальчишка Кривой Початок и его приятель, табачный бродяжка Чихни-Понюхай. Они-то и сделали тот самый паровоз Белый Дымок из старого чайника, жаровни и тележки. Эти сказки переплетаются с историей Майка и Морриса, и эта история, довольно грустная, получает такой отстраненно-медитативный оттенок, который бывает у народных сказок. Кривой Початок, собственно, и есть Моррис, а Чихни-Понюхай — Майк. Девочка Белая Коробочка — вторая дочка генерала Бланшара, тихая и грустная хромоножка Хетти. А может, и не Хетти, а Мари, поди их разбери. А Смоляной Малыш — крохотный негритенок Вик, сбежавший от своего хозяина. И вот тут-то и завязывается печальный сюжет. В Дикси-кантри, как мы уже знаем, разрешено рабство. А на носу гражданская война, местные патриоты уже требуют немедленного отделения от северных штатов.
Железные дороги заползали с Севера, заползали, как всякое другое: бойкость, хвастливость, жадность к доллару, а самое главное – эта страшная чума под названием «аболиционизм». Непонятное требование дать неграм свободу. Свободу тому, кто был привезен рабом и другим быть никем не мог! О, эти проклятые янки! Зачем они суют нос не в свои дела?
Я не был аболиционистом, Моррис тем более не был.
Но нам пришлось разбираться в этом вопросе сразу после встречи с Шепом О’Тулом.
И мальчишки все-таки приютили у себя малыша Вика. А Вик-то сбежал не просто так, а пошел искать маму. Вика продали другому хозяину, а мама осталась у старого. А старым хозяином был не кто иной, как генерал Бланшар. У Майка и Морриса завязываются сложные отношения с дочерьми генерала, хотя они не совсем хорошо понимают, кому из них кто больше нравится. Ну сложные, словом, отношения.
Однажды кукурузный мальчишка Кривой Початок и табачный бродяжка Чихни-Понюхай влюбились в хлопковую девочку Белую Коробочку.
Они на поле ее увидали, и Кривой Початок сразу сказал:
– Что-то у меня пятка чешется.
А Чихни-Понюхай:
– У меня нос зачесался.
Дальше больше. Все чешется у приятелей. Кривой Початок и говорит:
– Послушай, Чих, никак, мы влюбились, а? У меня любовь всегда начинается с пятки.
– А у меня с носа, – говорит Чихни-Понюхай.
Дальше больше. У одного печенка чешется, у другого селезенка.
– Невозможная жизнь, – говорит Кривой Початок. – Пойду ее за косичку дерну.
Пошел и дернул Белую Коробочку за косичку. А Чихни-Понюхай ей ножку подставил. Белая Коробочка обиделась.
– Еще обижается, – сказали приятели. – Из-за нее страдаем.
А сами еще больше влюбились.
– Что теперь делать? – говорит Чихни-Понюхай.
– Надо лечиться, – отвечает Кривой Початок. – Пойдем спросим кого-нибудь.
Пошли к мистеру Лису, спросили его, как лечатся от любви. Мистер Лис говорит:
– Видите это поле? Если его прополоть, вся любовь вылетит.
Принялись за работу приятели. Пололи, пололи, все взмокли. Все поле прошли, а любовь не прошла.
– Сильная у вас болезнь, – говорит мистер Лис. – Видите тот лесок? Если там пару сосен свалить и дров наколоть, любовь выскочит.
Снова взялись приятели. Пилят, дрова колют.
– Послушай, Чат, – говорит Чихни-Понюхай. – А не на него ли мы стараемся? Похоже, он нас надувает.
– Похоже на то, – отвечает Кривой Початок. – Но раз взялись, давай доделаем.
И пилят они, и пилят. И рубят, и рубят. Только шепки летят.
– Хватит! – кричит мистер Лис. – Хватит уже! На две зимы нарубили!
А они все пилят да рубят.
– Раз за дело взялись, надо кончить, – говорят.
– Перестаньте! – кричит мистер Лис. – Весь лес погубите!
А приятели трудятся.
– Караул! – кричит мистер Лис. – Убивают!
А приятели все свое. Повалили лесок мистера Лиса, сарай распилили в придачу и тогда успокоились.
– Не будешь обманывать, рыжий, – сказал Кривой Початок.
– Разбойники! – голосит мистер Лис. – Я на вас управу найду!
Управа управой, а любовь не проходит. Решили сходить к мистеру Кролику. Спросить у него, как от любви полечиться. Мистер Кролик подумал-подумал и говорит:
– А какое у нее приданое?
– Что за приданое? – спрашивают приятели.
– Ну, хозяйство большое ли?
– Да целое хлопковое поле.
– Тогда проще простого. Надо посвататься. Женитесь на Белой Коробочке, любовь сразу пройдет, а хлопковое поле будет ваше.
Отправились приятели к Белой Коробочке.
– Пришли на тебе жениться, – говорят. – Уж больно хвораем, все чешется. Мистер Кролик сказал: как женимся, так все пройдет, а хлопковое поле будет наше.
– Я согласна, – говорит Белая Коробочка. – Только замуж выходят за одного. Кто из вас на мне женится?
– Мы оба,– говорят приятели.
– Так не бывает, – отвечает Белая Коробочка. – Тут ни у кого нет два мужа. Выбирайте скорей, кто хочет на мне жениться и взять хлопковое поле впридачу.
– Я первый влюбился, – говорит Кривой Початок.
– Нет, я первый, – говорит Чихни-Понюхай.
– Нет, я первый! – кричит Кривой Початок.
– Нет, я! – кричит Чихни-Понюхай.
Слово за слово и подрались. Лупят друг друга, по земле катаются. А хлопковая девочка Белая Коробочка преспокойно ушла домой.
Колотили, колотили друг друга приятели, шишек наставили. Потом сели на землю, отдышаться не могут. Кривой Початок говорит:
– Послушай, Чих, чего это мы подрались?
– Да что-то не помню, – говорит Чихни-Понюхай. – Кажется, от чего-то лечились.
– Не от простуды?
– Да вроде того.
Вот как умный мистер Кролик вылечил приятелей от любви. Он в это время аппетитно кушал капусту в огороде у Кривого Початка. Если тебе не отплачивают добром за добро, то возьми эту плату сам. Так всегда думал мистер Кролик. Так он и поступал.
Только Майк да Моррис не колотили друг друга, а потому и не вылечились. И решили они сделать так, чтобы добрая и тихая девочка Хетти обрадовалась. А знаете, как иногда бывает, хочешь сделать, как лучше, а получается так плохо, так нехорошо, что руки опускаются, аж стыдно. Только я дальше не буду рассказывать. Дальше уже книжка начинается. А там уж и приключения, и паровозы, и погони... Знаете, что я скажу? Я снова люблю эту книжку. Изо всех сил. Я ее прочитал залпом, не отрываясь, от корки до корки. А когда дочитал, вернулся к началу и прочитал еще раз. Я вспомнил, за что я полюбил ее в детстве, и теперь уж буду помнить и перечитывать, хотя каждое перечитывание дается тяжело. Переворачиваешь последнюю страницу, а сил уж нет.
А мистер Кролик сказал:
– Есть одна сказка, хорошая сказка. Про мальчика Морриса и девочку Хетти. Вот уж про расставание так про расставание. Но только не знаю конца. Как узнаю конец, сразу вам расскажу.
No comments:
Post a Comment