/* Google analytics */

Friday, June 27, 2014

Взрыв генерального штаба. Владислав Крапивин

Как я уже говорил когда-то, я могу перечитывать у Крапивина почти все. Взять первый попавшийся том, раскрыть и читать. Перечитал и «Взрыв генерального штаба», тем более, что книга, как говорится, своевременная. Или вневременная: Империя против инсургентов, пытающихся ввергнуть страну в кровавый хаос. Патриоты против дряхлеющей империи, пытающейся подавить борьбу угнетенных народов за независимость. Юный воспитанник военного училища Империи отправляется куда-то, чтобы передать данные, необходимые для борьбы с инсургентами. По пути он знакомится с лучшим своим другом, который должен сделать примерно то же ради победы над империалистами-угнетателями. Конфузия.

Попалась мне на днях в «Науке и жизни» статья «В толпе человек забывает себя»: Исследователей интересовало, как область мозга, ответственная за размышления о самом себе, будет отвечать на утверждения морального и неморального характера. Анализ данных фМРТ показал, что средняя префронтальная кора активировалась как раз на моральных утверждениях... Однако такая картина наблюдалась только в том случае, если человек играл сам за себя. Если же игра была командной, этот участок коры молчал и на моральных утверждениях тоже. Можно сказать, что работа в команде отключала в мозге систему, отвечающую за осознание моральных принципов... Авторы исследования подчёркивают, что не у всех людей командная игра подавляла активность этического центра коры. Это значит, что некоторые люди более подвержены аморальному влиянию коллектива и более других склонны забывать собственные моральные установки в кругу друзей и единомышленников... В целом же полученные данные подтверждают известное наблюдение, что есть те, которые с большей готовностью идут за большинством, и есть те, которые могут противостоять, если можно так выразиться, обаянию коллективных действий. Однако стоит помнить, что речь не идёт о преднамеренном предательстве собственных убеждений – они просто исчезают.

В последнее время много слышу о социобиологии Эдварда Уилсона, в которой принципы человеческого поведения и даже морали выводятся из законов природы и принципов эволюции. Ну, вот, как в этом исследовании, примерно. Вроде бы, все логично, в биологии есть свои законы, и нарушать их так же невозможно, как законы физики. А мне, знаете ли, всегда были интересны истории о том, как человек силой разума выходит за правила, установленные природой. «Взрыв генерального штаба» как раз о таком случае. О двух детях-титанах духа, сумевших плюнуть на интересы своих родин ради дружбы. А потому что, если родина требует, чтобы ты ради нее отключил свою среднюю префронтальную кору, то, похоже, за родину себя выдает кто-то другой.

Wednesday, June 25, 2014

Найденный мир. А.Уланов, В.Серебряков

По меркам российской фантастики, наверное, неплохая книга. Как следует из названия, сюжет соперничает с «Затерянным миром» Конан Дойля. В 1908 году, когда в нашем мире потерпел аварию звездолет контрамотов упал Тунгусский метеорит, в книге произошла другая катастрофа. Через весь Тихий океан, с севера на юг, прошел Разлом, линия совмещения двух времен, 1908 года и мезозоя. На исследование Разлома отправляется из Владивостока русская канонерка «Манджур» с научной экспедицией. В восточной части океана, не очень далеко от Алеутских островов, они натыкаются на неизвестную землю. Высадившись на ней, они сталкиваются с мезозоем, после чего следуют приключения, в том числе в духе лорда Джона Рокстона. Особенно впечатляет эпизод, когда один из геологов экспедиции случайно вынужден оседлать динозавра и скакать на нем несколько километров. Да! Кстати, о геологах! Причиной, по которой я вообще взялся читать эту книгу, стал необычайно удачный выбор главных героев. Среди них, например, Владимир Афанасьевич Обручев (в нашей жизни не только геолог, но и автор «Плутонии» и «Земли Санникова», между прочим), Дмитрий Иванович Мушкетов (тоже геолог, сын учителя В. А. Обручева Ивана Васильевича Мушкетова), зоолог Александр Михайлович Никольский (автор «Занимательной зоологии» и «Занимательной физиологии», не считая нескольких десятков более серьезных трудов). А командовал «Манджуром» и всей экспедицией не кто-нибудь, а Александр Васильевич Колчак, известный полярный исследователь, упомянутый, кстати, тем же Обручевым в «Земле Санникова», хотя и без упоминания фамилии. Такой выбор героев ввел меня в заблуждение, когда я увидел еще и имя Александра Михайловича Бутлерова, знаменитого химика. Оказалось, правда, что это не он, а его полный тезка, какой-то мичман, но тоже совершенно реальное лицо.

Понятно, что такие персонажи обязывают авторов писать не что попало, а научную фантастику в самом прямом смысле этого термина. Поэтому вся мезозойская жуть описана достовернейшим образом с точки зрения науки начала XXI (а не XX!) века. Я не хочу сказать, что был в состоянии это оценить, но вполне полагаюсь на заверения авторов, очень убедительно изложенные в послесловии. Там они педантично описывают всю сцену, выбранную ими для романа. Новооткрытый континент, Земля Толля, тоже, оказывается, не придуман из головы, а существовал реально примерно в тех самых местах. Флора и фауна либо полностью соответствует находкам, сделанным в тех местах, где располагалась Земля Толля (она же Врангеллия), либо экстраполирована, исходя из современных представлений науки. В общем, я ничего не понял.

Есть там несколько мест, которые особенно радуют глаз. Это те эпизоды, когда ученые начала двадцатого века, столкнувшись с фактами, в реальной жизни им недоступными, ставшими известными сто лет спустя, пересматривают свои взгляды и самостоятельно проделывают путь, проделанный наукой за эти сто лет. Особенно приятно читать, как они открывают начала экологии.

До сих пор все было хорошо и интересно. Теперь о минусах. Во-первых, художественной ценности книжка не несет. Это, конечно, не очень большой минус для фантастики, была бы она научной. А вот второй минус... Дело в том, что вся эта палеонтология отнюдь не является основой сюжета, а скорее, всего лишь декорацией. А собственно конфликт в книжке происходит не в научной, а в политической плоскости. На Землю Толля добирается не только российская экспедиция, но и германская и британская. И вот тут в книге начинается совершенно возмутительная, с моей точки зрения, англофобия и разгул военно-исторической графомании. Мезозой уже никому не интересен, идет занудное обсасывание диаметра пушек английских броненосцев. Причем обе половины сюжета практически никак не взаимодействуют. Экспедиции с таким же успехом могли приплыть в Индию или на страшные Соломоновы острова. А динозаврам, в свою очередь, глубоко безразлична разница между мелкими млекопитающими. Если бы я знал о второй стороне книги заранее, то, может, и читать не стал бы. Выражаясь словами одного из героев:

– Мы открыли новый континент, новый мир, новую геологическую эпоху! И что? Трах, бах, пальба во все стороны, международный инцидент, извержение вулкана. Все. Выжившие попадают в эпилог. Ничего, в сущности, – он развел руками, будто обнимая корабль, – не изменилось!

Monday, June 23, 2014

Дерни за веревочку. Вячеслав Рыбаков

Так много уважаемых мной людей хвалили эту книгу, что она действительно должна быть хороша. Тем больше было мое разочарование. Не то, чтобы она мне не понравилась. Я вообще ничего не могу о ней сказать. Если я прочитал примерно десятую часть книги, то обычно завязку я уже понял, представил себе главных героев, и если даже еще не понял суть сюжета, то хотя бы увидел конфликт, вокруг которого все потом вырастет. В этом случае одной десятой не хватило ни на что. Ни хотя бы на то, чтобы заставить меня прочитать вторые десять процентов. Непонятно.

Wednesday, June 11, 2014

Трилогия Пушечного клуба. Жюль Верн


С Земли на Луну прямым путём за 97 часов 20 минут
Вокруг Луны
Вверх дном

Три классических романа обожаемого Жюля Габриэля Верна. Первые два — просто две части одной книги, а в третьем действуют те же персонажи, члены Пушечного клуба. В первых двух американские артиллеристы изобретают пушку, снаряд которой может долететь до Луны, а потом вместе с французским авантюристом сами отправляются внутри этого снаряда на Луну. Как всегда у Верна, описано множество научных и технических деталей. В отличие от других книг, однако, подавляющее их большинство были еще при жизни Жюля Верна признаны неправдоподобными либо ошибочными. И это несмотря на то, что все вычисления были выполнены профессиональными математиками А. Гарсэ (для первых двух романов) и Г. Бадуро (для третьего). Ошибки же оказались настолько очевидными, что Я.И. Перельман еще в 1913 году в «Занимательной физике» разгромил Жюля Верна в пух и перья. Трилогию Пушечного клуба вполне можно использовать в школьном физическом кружке, в конкурсе кто найдет больше ошибок. В сочетании с юмором, которым битком набиты эти книги, создается ощущение, что это лишь пародия на Жюля Верна. Но! Два важных момента, леди и джентльмены.

Смотря как читать! Верн в нашем сознании так же крепко, как Конан Дойл, связан с той эпохой, когда вера в то, что наука может все, была непоколебимой. И если в книжке написано, что можно полететь из пушки на Луну, то значит, можно! Поэтому мы с вами, люди другой, в общем-то, эпохи, все-таки можем, сделав над собой совсем небольшое усилие, встать на место людей конца девятнадцатого века и прочесть Жюля Верна их глазами. Честное слово, у меня получалось! Это первое.

Теперь второе. Пародия пародией, но так ли она весела и смешна? «Несколько человек рабочих поплатились жизнью из-за своей неосторожности, но при столь грандиозных и опасных работах никак нельзя предотвратить несчастные случаи; на такого рода «мелочи» американцы не обращают внимания». Это из первой книжки, о которой Евгений Павлович Брандис, исследователь творчества Верна, писал: «В романах "С Земли на Луну" и "Вокруг Луны" автор подчеркивал личное бескорыстие Барбикена и его друзей». А что потом? «А теперь их обуревает жажда обогащения. Деловые, практические интересы они ставят выше интересов научных», пишет Брандис. И пародия становится, насколько я понимаю, фантастикой-предупреждением, почти антиутопией. Ради получения доступа к угольным залежам Арктики Пушечный клуб (точнее, Арктическая промышленная компания) собирается затопить добрую треть Земли, а еще одну треть оставить без воздуха:

Среди тех, кому предстояло задохнуться, были американцы, французы, англичане, испанцы и т. д. Согласиться с такой возможностью не могла их вынудить даже перспектива захвата территории бывшего морского дна. Париж, оказавшись почти на том же расстоянии от нового полюса, на каком он теперь находится от старого, ничего не выиграл бы. В Париже, правда, будет тогда царствовать вечная весна, зато воздух над ним поредеет значительно. А это не очень обрадует, парижан, которые за отсутствием озона привыкли без счёту пользоваться кислородом, – с какой стати им ограничивать себя!

Среди подлежащих затоплению были обитатели Южной Америки, а также австралийцы, канадцы, индусы и жители Зеландии. Ну, Англия-то, конечно, не потерпит, чтобы Барбикен и К° лишили её самых богатых колоний: там англосаксы с успехом начинают вытеснять туземцев! Наверное, когда на месте опустевшего Мексиканского залива образуется обширное Антильское королевство, янки предъявят на него свои права, опираясь на доктрину Монро – «Америка американцам!» И, конечно, когда море отступит от Целебеса, от Зондских и Филиппинских островов, англичане и испанцы потребуют себе обнажившиеся там обширные пространства. Какие пустяки! Этим ведь не возместить убытков и потерь от ужасного наводнения.

Если бы под новыми морями исчезли только лапландцы или сибирские якуты, жители Огненной Земли, патагонцы, даже монголы, китайцы, японцы и аргентинцы, может быть цивилизованные государства и согласились бы на такую жертву! Но катастрофа грозила самим великим державам, и поэтому они не собирались молчать.

И сразу вспоминается, что еще в добродушной первой части уже встречалось что-то вроде: «Неужели никогда больше не возникнут такие международные осложнения, которые позволят нам объявить войну хоть какой-нибудь заморской державе?» Так что, при всей аффектированной привлекательности, Пушечный клуб еще тогда раскрывался в своем истинном виде.

И так далее, и так далее. Я так понимаю, что еще в этих своих ранних романах Верн уже обращал внимание на социальные проблемы, которые уж совсем потом проявятся в «20 тысячах лье под водой» и «Кораблекрушении "Джонатана"».

Wednesday, June 4, 2014

Иллюстрации С. Юхимова к Толкиену

А не так ли должны выглядеть правильные иллюстрации к «Властелину колец», стилизованными под средневековые картины? Причем обратите внимание, что иллюстрации, относящиеся к разным народностям Средиземья, сделаны в разных традициях — хоббиты и Гэндальф скорее в византийско-русской:

Атака рохирримов — в английской, она явно сделана в духе гобелена из Байе:

Вот это мне напоминает итальянский стиль:

Это не то французская, не то английская книжная иллюстрация:

А эта — что-то усредненно-европейское:

И моя любимая, нападение энтов на Ортханк:


Автор — украинский художник Сергей Юхимов. Очень много этих иллюстраций выложено вот тут: Иллюстраторы Толкиена: Сергей Юхимов. Там есть и ссылка на сайт автора (его адрес написан и на некоторых иллюстрациях), но он, похоже, недоступен.

Monday, June 2, 2014

Сказки. Вильгельм Гауф

Гофман, Тик, Новалис, Шамиссо, Гельдерлин — немецких романтиков у нас издавали пусть и нечасто, но с любовью и уважением. Их книги выходили то в «Библиотеке всемирной литературы», то в «Литературных памятниках», с длинными предисловиями, биографиями и длинным списком примечаний в конце тома. Словом, в умных академических изданиях. «Странствия Франца Штернбальда» Людвига Тика у нас одно время лежали во всех книжных магазинах, их издали тиражом в 100000 экземпляров. А уж популярность Гофмана в России не знает границ, крошка-Цахес наш любимый персонаж. И даже если кому-то из немецких романтиков не очень везло с изданиями, то все равно отношение к ним было почтительным. О фон Шамиссо и его Петере Шлемиле я впервые прочитал в журнале «Юность» где-то в середине восьмидесятых. Там напечатали очень мне понравившуюся повесть о девушке-филологе, которая занимается как раз переводом Шамиссо. Романтичная такая повесть, никто не напомнит, как она называлась и кто автор? Так вот, там Шамиссо был таким символом интеллигентности главной героини.

А вот Вильгельму Гауфу как-то странно не повезло. Не то, чтобы его мало издавали — любой ребенок знает про калифа-аиста и Маленького Мука. Но почему-то полных собраний у нас, кажется, так не печатали. Да что там полных. Некоторые сказки известны только большим любителям. Мне пришлось здорово потрудиться, чтобы найти все три «Альманаха сказок» Гауфа. А с какими иллюстрациями когда-то издавали эти сказки! Посмотрите, например, здесь и здесь. Хотел найти еще его исторический роман «Лихтенштейн», который считают одним из лучших романов этого жанра в XIX веке, но его, похоже не издавали уже очень-очень давно. Не нашел.

Гауф написал три книги сказок. Он называл их альманахами. Каждый из них представляет собой историю-матрешку — есть одна история, в которую вложены сюжетно несвязанные другие истории. Но ему больше нравилось называть эти истории не сказками, а новеллами. Новеллы это такие короткие истории, в которых нет волшебства, но зато есть что-то необычное, захватывающее, не умещающееся в рамки повседневности или даже здравого смысла (кстати, забавно, но, если задуматься, то «Обыкновенное чудо» совсем не волшебная сказка — она прекрасна тем, что волшебство там не происходит, Медведь не превращается в медведя, несмотря на поцелуй принцессы). При этом в новеллах должны быть яркие персонажи, либо лукавые плуты, либо смелые путешественники, что-то в этом роде. И неожиданный конец. Вообще, про новеллы Гауфа можно почитать интересную диссертацию М. Чернышовой «Новеллистика Вильгельма Гауфа в контексте литературы его эпохи». Сам Гауф говорил так: «Я думаю, надо делать известное различие между сказкой и теми рассказами, которые обычно зовутся новеллами... Они мирно свершаются на земле, происходят в обыденной жизни, и чудесна в них только запутанная судьба героя, который богатеет или беднеет, складывается удачно или неудачно не при помощи волшебства, заклятия или проделок фей, как это бывает в сказках, а благодаря самому себе или странному сплетению обстоятельств».

Но на самом деле только меньшая часть историй Гауфа — новеллы. Скажем, жуткая «История об отрубленной руке» — новелла, но большинство — явные сказки, с волшебством и сверхъестественными предметами и персонажами. Действие в них происходит либо на стилизованном мусульманском Востоке, в Александрии, Бальсоре (Басре), Багдаде («Калиф-аист», «Корабль-призрак», «Маленький Мук», « и т.п.), либо, гораздо реже, в Германии («Трактир в Шпессарте», «Рассказ о гульдене с оленем», «Карлик Нос», «Холодное сердце»). Мне, признаться, кажется, что вторые удались гораздо лучше. Моя любимая — «Холодное сердце». Хотя, если задуматься, ничем особенным она, наверное, не лучше. Но именно она была в сборнике сказок, который я перечитывал заново, призжая к бабушке :). Впрочем, «Гульден с оленем», который я впервые прочитал семь лет назад, я люблю не меньше. И «Карлик Нос» (о котором совсем на днях вспоминал Виктор Судаков: Die dänische Suppe und rote Hamburger Klößchen) просто обалденно хорош. И вообще, я отказываюсь как-то расставлять сказки Гауфа по порядку — эта лучше, эта хуже. Не зря он сплетал их все в одну длинную историю, читать которую лучше целиком, чем по кусочкам.

Гауф был совсем мальчишкой, ему было двадцать пять, когда он умер от тифа. А какие еще он мог бы написать сказки... Сказочные.