/* Google analytics */

Thursday, May 29, 2014

Легенды и были Таганая. Александр Козлов

Собираясь в поход на Таганай, читаем все, что попадется под руку. Сегодня нашел в сети сборник «Легенды и были Таганая». Первая часть — унылый фольклор, как старинный, так и современный. Былины, топонимические легенды («и прыгнули они, обнявшись, со скалы, в водохранилище, которая с тех пор в их честь и называется Гидростроем»), истории о духах, снежных людях и НЛО. Вторая часть — литературная. Стихи, в основном. Я их плохо понимаю. А третья мне понравилась, это выдержки, посвященные Таганаю, из книг и дневников разной степени давности и разной ценности. Вот понравившийся мне кусочек из воспоминаний К. Теплоухова, который в 1910 году ходил с детьми по Таганаю.

Чтобы отпраздновать свое освобождение, решили побывать на Таганае. В прошлом году мы столько наговорили жене о Таганае, что соблазнилась и она отправиться с нами. Решили взять и Олю, — ей было уже 12 л. и Костюшку, 7 л. 10 мес. и умудренные опытом захватили провизии и сухарей побольше. 5-го июля, нагруженные багажом и аппаратом, — тронулись.

В Златоуст приехали утром 6-го июля. В город не пошли, посидели на вокзале. Отправились на Таганай, дорога знакома. Оля и Костя шли хорошо, отдыхали редко. Поворот направо мы не прозевали, но дальше разбрелись по лесу и немного заблудились, — на прошлогоднюю ночевку не попали и выбрались к мосту на Тесьму другим путем — вверх по речке.

Дальше стали внимательнее, с дорогой не расставались. Показал жене Немецкое становье. Дошли до избушки у Большого Ключа. Закат еще далеко, вечер прекрасный. Отдохнули, почайничали, потом ребята заскулили сходить на Откликной Гребень, жена отложила на завтра — на сегодня довольно. Походили неподалеку, вырезали всем рябиновые палки, начали устраиваться на ночь.

Неожиданно из Златоуста пришла еще компания — 3—4 чел[овека] — видимо, рабочие с женами; зажгли костер, повесили чайники, — очевидно, и они хотят переночевать здесь. Вели они себя очень корректно, избушки хватит с избытком на всех, но присутствие чужих людей всегда как-то неприятно; — особенно не любила чужих жена. Она заторопила ребят ложиться, легла сама. Компания тоже скоро легла. Я еще сидел у костра, курил. Один из рабочих вышел из избушки, подсел к моему костру, — понемногу разговорились... и проболтали очень долго.

Сначала о пустяках: — он спросил, кто мы, сказал про себя: местный уроженец, слесарь, работает в Златоустовском заводе с 18 лет и... недавно приехал из Америки! Я попросил рассказать поподробнее, — он очень охотно... «Много нам рассказывали, что рабочим хорошо живется за границей, особенно в Америке: жизнь свободная, работают мало, зарабатывают много. Завидно стало, навели справки, поверите. — правда — рабочий день 8 час., а слесарям платят 4 доллара — на наши деньги 8 руб. с лишком.. У нас на заводе 10 час. работы, а платят всего два рубля — редкий получает больше. Подумали, потолковали и решили туда поехать, — сначала одним, а потом и семьи перетащить. Поднакопили деньжат, выправили заграничные паспорта, поехали, — всего 5 человек, все слесаря.

Приехали, работу нашли скоро. Поработали несколько месяцев, видим — не того... не то, что у нас. Работали, правда. 8 час., да только так: чтобы не опоздать ни на минуту, да и не отрываться все 8 часов от тисков или токарного станка, — прямо, чтобы не думать ни о чем, как бы умереть у него... — тяжело так работать. И платят 4 доллара, а когда и 5, это уже больше 10 р. в день, за то и жизнь там подороже, — больше половины уходит за квартиру, на пропитание, остальное — так издержишь — на развлечения, увеселения — там много: — смотришь — к концу месяца ничего не осталось. Стали задумываться — у нас не так... Работа 10 часов: гудок — пошел, — дойдешь, 10—15 минут уже прошли, поздороваться надо — с тем, другим, покурить. К тесам стал — зубило тупое. — идешь поточишь — больше болтаешь... Потом подпилок не сразу найдешь — у соседа поищешь, — поговоришь... Наладишь все — опять покурить надо... Гудок на обед. — тут еще 20—30 м[инут] лишних утянем. С десятником о работе поговоришь — еще полчаса. Да чистой-то работы и выходит часов 5... Платят только 2 рубля, а на все и на семью хватает — изба есть, огородишко, скотина кое-какая. Хватает и на одежду, и на выпивку остается, — все у нас дешевле. Вернулись домой — радехоньки: сыты — наездились».

«Правда ли. что в 1903 году был бунт в Златоусте?» — спрашиваю. «Был — действительно!» — смеется. «Много народу погибло?» — «Расскажу все по порядку. Месяца за 2, за 3 в наш завод приехали новые рабочие, работают плохо, а на разговоры — хороши. Начали нашим говорить, что плохо вы живете: работаете много, зарабатываете мало. Сначала по одиночке, а потом и собирать стали, — все свое, — складно говорят. Любопытно — народу ходит много. «Вдвое вам платить должны... а работать 6 час[ов] в сутки, — остальное время твое...» «Как так? Сработаешь на рубль, а платить должны два?» — спрашивают, которые постарше: «Денег у завода не хватит!» — «Хватит! Платят же инженерам вдвое, втрое против вас, а что они делают? — Ходят, да смотрят, только им в конторе сидеть!» Их — не переспоришь! — раздразнили наших — вот как! Собрали большое собрание, — один из них председатель. «Пора переходить к делу!» — говорит и спрашивает: «Согласны ли вы чтобы все равны были?» «Согласны!» — кричат. «Согласны ли вы получать больше, а работать меньше?» «Согласны!» «Согласны ли отдавать десятую часть заработка на устройство правильного порядка?» «Согласны!» — согласны со всем, — даже председатель удивился, да и спроси: «Согласны ли вы — Ветлугу — поселок у станции — перенести на место Златоуста, а Златоуст — на место Ветлуги?» И на это согласны! Не стал больше спрашивать... Пришла получка, пошел по рабочим деньги собирать, — лист для записи, квитанции обещает давать. «Был на собрании тогда-то?» «Был!» «Согласен, что постановили?» «Тогда давай десятую часть на революцию». «Я только так — вообще — согласен, а денег не дам!» К другому: «Вот буду вдвое получать, тогда и платить буду». К третьему — никто не дал. Другое придумали: собраться всем на площади, вызвать Управителя и потребовать, чтобы работать 6 часов, двойное жалование и заводом управлять не ему одному, а с рабочими. Назначили день, собралось человек 100 для требований, да впятеро больше посмотреть, послушать. Вызвали Управителя, — он знал, конечно, все это, пришел; на запас человек 20 солдат вызвал. Сначала кричали, галдели — ничего не понять, потом угомонились; — те сказали, что хотят. Он отвечает, что сделал бы что мог. а это ему не по силам. «Убирайся тогда!»— кричат, — «своего выберем!» А те подзуживают, кричат уже: «Да здравствует свобода! Долой самодержавие!» Управителя по матушке кроют, а потом в него и солдат камни полетели. Рассердился Управитель. — велел стрелять... площадь сразу пустая стала...» «Много убили?» «На Косотуре у башкира лошадь убили — зачем-то в город ехал, — а больше не слыхать. Управитель велел вверх стрелять — для острастки. Ну, — а те — один за другим ровно растаяли!»...

А вот что случилось ровно двести лет назад в тех местах.

Дело о пожаре, случившемся в 20 число августа 1813 года на горе Таганай, где имеются нарубленные плющильные дрова.

1814 года марта 3-го дня в Главной Златоустовских заводов конторе на рапорт Златоустовской управы благочиния от сего же числа за № 141-м определено:

По рассмотрении сего дела оказалось, что в 20-е число августа 1813 года поблизости от горы называемой Таганаем пал произошёл от разведения на стану мастерового Фёдора Агаркова малолетним сыном Федотом огня, хотя ему и было на то сделано сестрою его и прочими людьми, ушедшими со становья за собиранием ягоды брусники, воспрещение. А пред тем же разложили огонь для тепла на время ночлегу в двух местах мастеровые Семен Густелев с Яковом Ростовским и Фёдор Гуров, которые при уходе за собранием ягод, не затуша огонь совершенно, оный оставили дымящим, на котором месте после них и мальчик развёл огонь; то не за соблюдением предписанных 936-ю статьею проэкта Горного положения, в которой сказано, затушать огонь так, чтобы ни одной искры не осталось, хотя бы и следовало с оных мастеровых по силе 937-й статьи сего положения взыскать в пеню 25 рублей, но Главная контора извиняя их на первой раз и не полагая на них сего взыскания так как от означенного пала никакого вреда березовому и осиновому лесу не причинило, нужным считает, подтвердить им строжайше, чтобы они впредь при раскладывании огня и тушении оного были осторожными, соблюдая точность показанных в означенной статье правил.

ЗГАО, фонд И-19, оп. 1, д. 34, л. 27.

Удивительная штука время. Вроде бы столько лет прошло, а ничего не изменилось — что сто лет, что двести…

Sunday, May 18, 2014

На прибрежье Гитчи-Гюми. Тама Яновиц

Забавная и бестолковая история одной забавной и бестолковой семьи — мама, несколько детей в возрасте от десяти до двадцати с лишним (все от разных отцов) и пара собак с выводком щенят. Количество детей точно определить не берусь, потому что они у меня в голове все время путались с их папами, время от времени появляющимися в семье. Живет все это семейство в маленьком городке, в трейлере, стоящем на берегу озера Гитчи-Гюми, в городке Нокомис, рядом с заповедником имени Г. У. Лонгфелло. Кто читал «Гайавату», тот поймет по этим названиям, что на эту поэму завязано многое в книжке Яновиц. Собственно, только поэтому я и взялся ее читать. «Гайавату» я прочел случайно классе в третьем-четвертом. С тех пор больше не перечитывал, но в память он врезался крепко.

Повесть Яновиц и до конца так и не дочитал. Забавная и бестолковая история очень быстро превратилась в подобие заурядного телесериала — беспорядочная куча бородатых шуток и отдельных эпизодов, плохо складывающихся в цельную историю, но и самостоятельного значения не имеющих. Не люблю сериалы, и даже Лонгфелло не спас эту книжку от выкидывания в корзину. При чем там Гайавата, я так и не понял. Возможно, к концу это выясняется, но я не дотерпел. Говорят, первая книжка Яновиц была интереснее, но я проверять это не собираюсь.

Monday, May 12, 2014

По багровой тропе в Эльдорадо. Эдуард Кондратов

Я уже писал о другой книге Кондратова, «Птица войны». Это отличные исторические приключения в Новой Зеландии, но другая его книга, «По багровой тропе в Эльдорадо», была у нас в школьные годы просто бестселлером, сравнимым, может, только с Конан Дойлем. Вот точно такую же, как на картинке, я брал почитать у одноклассника, своей так и не было. «Тропа» вышла еще в 1965 году, и сразу тиражом в сто тысяч, а потом еще переиздавалась, а все равно мне не хватило. Сюжет немного похож на «Птицу войны»: молодой испанский идальго приезжает в новую, еще только осваиваемую, страну и сталкивается с непонятным местным населением. Он оказывается в отряде небезызвестного аделантадо дона Франсиско де Орельяны и вместе с ним плывет вниз по Амазонке. По пути их отряд, конечно, встречает всю полагающуюся амазонскую экзотику — сельва, страшные бродячие муравьи, пираньи, анаконда («Очень большая кумуди, сэр!», как это было в другой замечательной книжке :) и прочее. И география, и история совместных приключений Писарро и Орельяны пересказаны вполне в соответствии с первоисточниками (дневником патера Карвахаля, который появляется у Кондратова в качестве действующего лица) и в правильной пропорции разбавлены приключениями и любовью. Любовь, как и в «Птице войны», борется с расовыми предрассудками и помогает юному Бласу де Медине стать настоящим человеком, пусть даже в глуши амазонских джунглей, но зато среди благородных индейцев. Книжка без претензий на высокую литературу, но при этом гораздо лучше иных победителей Букеров и Антибукеров, потому что она честная и великодушная.

Saturday, May 10, 2014

С: Деньпобедные воспоминания

День Победы драгоценен еще и тем, что в это время появляется множество воспоминаний. Кто-то вспоминает свою молодость, кто-то — рассказы родителей, бабушек и дедушек. Вот две замечательных статьи, выловленных сегодня.

«Очень были бесстрашные девки». Штурман полка ночных бомбардировщиков Ирина Ракобольская вспоминает войну и послевоенные годы.

День победы. Мудрый человек по прозвищу Шкробиус, автор блога Quizzing the Anonymous, пересказывает восхитительную семейную историю. Пересказывает, видимо, не впервые, судя по слогу и композиции.

С: Новая буква в биологии

Новая буква в биологии

Любая естественная ДНК состоит из четырех молекул, обозначаемых A, T, G и C. Теперь создали ДНК, в которой есть еще одна пара молекул. По сути, это новый тип жизни. Фантастика.

С: А не выдумать ли мне новый жанр?

Попробую-ка я выкладывать сюда не только свои впечатления о книгах, но и ссылки на интересные статьи, найденные в интернете. В конце концов, их ведь я тоже прочитал. А чтобы было проще отличать такие ссылки от записей о книгах, буду ставить в заголовках префикс «C:» — то бишь, «ссылка», «статья» или просто «сеть». И будет дополнительный тэг «статья».

Thursday, May 8, 2014

Умер Фарли Моуэт

Я познакомился с ним еще в школе, когда взял в библиотеке «Проклятие могилы викингов». Потом были «Кит на заклание», «Не кричи "Волки!"», «Трагедии моря», «Путешествие на Коппермайн», «Уводящий по снегу». Я же с детства обожал книги о животных и природе, я никак не мог пройти мимо книг Моуэта. Он же был великим знатоком природы. Меня поразило, когда я услышал, что жители Северной Канады не любят Моуэта, считая его хвастуном и вралем, но по зрелом размышлении я подумал, что это естественно. Люди редко в состоянии оценить щепки, летящие от того, что они рубят — нефтяникам безразлично загрязнение тундры, лесорубам — уменьшение зоны обитания животных, атомщикам — проблемы захоронения ядерных отходов. А Моуэт как раз о щепках и писал — о китах и волках, об индейцах и инуитах, обо всех, кто страдает от промышленного освоения Севера, и тем не дает возможности североканадцам закрыть глаза на эти проблемы. Конечно, они его невзлюбят. Но вот редактор газеты Nunatsiaq News говорит: «Сегодня живут люди, которые, скорее всего, были бы мертвы или вообще не родились бы, если бы Моуэт в пятидесятые годы не писал о голоде в Киватине». И вряд ли кто-то из тех, кто сейчас его недолюбливает, осознает, что он для них сделал. Я — осознаю. Он дал мне несколько отличных книг, прелесть которых не в умении красиво составлять цепочки из слов, а в том, что они рассказывают то, что никто другой не рассказывал.

Отклонение от нормы. Джон Уиндем

«Отклонение от нормы» (оно же «Хризалиды», оно же «Куколки») я впервые читал в журнале «Смена» в 1987 году. Кажется, я тогда у Уиндема ничего не читал. Можете не верить, но по тем временам сюжет был свеж и оригинален: мир после атомной войны, религиозное мракобесие, второе средневековье, а вокруг — мутанты. И если это мутанты четырехрукие, то это еще хорошо, потому что их сразу видно, но появляются новые, которых на глаз не отличишь от человека. В общем, бульварщина, да? Но, во-первых, тогда это было действительно было оригинально, во-вторых, талант в землю не зароешь (хотя, скажем, Бушков заставляет в этом усомниться), а в-третьих, Уиндему хватило вкуса рассказать эту историю с точки зрения одного из мутантов, что сразу превратило бульварщину в остросоциальную фантастику — о толерантности и ксенофобии, о религии, суеверии и предрассудках и тому подобном. В общем, перечитал в N-надцатый раз, и как всегда, с удовольствием. Но наконец-то отметил неприятный момент, на котором до сих пор не останавливался глаз, это когда селандцы, «люди будущего», вместо того, чтобы отпустить восвояси всех этих «обреченных», по их словам, глупых и жестоких людей, убивают их:

– Да! – спокойно и просто ответила селандка, – все они мертвы. Пластиковые нити стягиваются, когда высыхают. Те, кто начинает сопротивляться и бороться с ними, скоро выбиваются из сил, теряют сознание… А потом умирают… Но они не испытывают при этом таких страданий, как от ваших кинжалов и стрел.

К чести Уиндема, он написал этот эпизод именно как постановку проблемы, а не однозначное ее решение:

Розалинду пробрала дрожь. Да и меня тоже. Во всем, что я услышал, было какое-то холодное спокойствие… Смерть, царившая вокруг, была какой-то особенно жуткой… Смерть, не как неизбежный исход сражения или случайность в драке, а… что-то совсем другое. Но больше всего поражало спокойствие селандки. Она не испытывала ни сожаления, ни участия, ее вообще это не трогало: разве только легкое отвращение к не очень-то приятному, но, увы, необходимому действию. Ну, как если бы она морила тараканов… Она моментально уловила наше удивление и с досадой тряхнула головой.

– Убивать всегда неприятно, – сказала она, – неприятно лишать жизни любое живое существо. Но нелепо притворяться, что можно без этого обойтись. Вы ведь едите мясо. Там, где растут овощи, не должны расти цветы – их приходится выпалывать. Целые поколения микробов должны погибать, чтобы мы с вами могли жить. Так устроен мир, с этим ничего не поделаешь. Так же, как мы боремся с микробами, которые мешают нам жить, наш род должен бороться за свое существование с тем родом, который хочет нас уничтожить.

И так далее — неоднозначно и провокативно. Причем intentionally so. В смысле, это он специально. Ну, и конечно, еще один момент, сразу после этого, когда селандцы отказываются взять с собой всех ребят, вынуждая Мишеля и Рэйчел остаться в одиночестве. Тоже, казалось бы, вынужденная мера, но и она оставляет неприятное ощущение. Ох, уж эти высшие существа...

Sunday, May 4, 2014

Когда б вы знали, из какой математики растут каноны...

Не совсем литературное, но тоже интересное. Канон Баха «Ищущий да обрящет» (Quaerendo invenietis) из «Музыкального приношения» в виде ленты Мёбиуса:

И вообще: Mathematical Imagery

ЗЫ: А здесь когда-нибудь будет полное собрание Себастьяныча: Нидерландское баховское общество записывает по одному произведению, выкладывая их в общий доступ.

А полное собрание органных сочинений уже имеется в свободном доступе тут: James Kibbie Bach Organ Works.

Saturday, May 3, 2014

Огненный перст. Борис Акунин

Я не торопился прочитать художественные книги из новой затеи Акунина, «Истории российского государства». Но в планах они у меня все-таки были, в отличие от нехудожественной части того же проекта, от этого учебника истории я не ждал ни свежих данных исторической науки, ни достоверного, беспристрастного изложения уже известных фактов. Но уж художественные исторические повести Акунин, автор фандоринского цикла, вполне мог бы написать качественно. А мог бы, будучи автором «Ф.М.», написать отвратительно. Он способен и на то, и на другое.

К моему удивлению, на этот раз он открылся с новой стороны — «Огненный перст» он написал заурядно. Книга состоит из трех частей, действие которых происходит в IX, XI и XIII веках. Главные герои всех трех частей принадлежат к одному роду, особенностью которого является родимое пятно на лбу. Первый из этого рода — византийский ниндзя. Угу, именно так, ни больше, ни меньше. У него, кстати, в подчинении еще пара зомби имеется. Во второй книге речь идет о тонкостях наследования княжеского титула в Киевской Руси — у князя рождается нежизнеспособный сын-уродец, и его подменяют на сына, как пишет Википедия, «двугорбой убийцы-рецидивистки, которую князь изнасиловал на спор». Ни больше, ни меньше. Я бы сказал, что в этом месте Григорию Шалвовичу в очередной раз изменил вкус. Это если тактично. Ну, и наконец, третья повесть цикла — такая сентиментальная лав-стори из аристократического общества. Юный князь влюбляется в соседнюю княжну, но в их отношения вмешивается его старший брат — образцовый вояка, гуляка и повеса. Все заканчивается хэппи-эндом. Остается только непонятным, при чем здесь история. Все эти три истории вполне можно было рассказать, например, в любимом Акуниным японском антураже. Было бы экзотичнее и грамотнее, все-таки Японию автор знает не понаслышке, а вот российскую историю...

Thursday, May 1, 2014

Франкенштейн, или Современный Прометей. Мэри Шелли

Пока я читал «Франкенштейна», я хотел так о многом написать, но пробежавшись бегло по нескольким статьям, я решил, что о нем все уже написано. Совершенно не нужно, мне кажется, разъяснять, что Франкенштейн это не монстр, а его создатель, что книга не имеет отношения к ужастикам и тому подобное. Нет смысла рассказывать в очередной раз о том, что фильмы имеют очень мало общего с книгой. Можно подумать, это первая книга, изуродованная киношниками. Нет смысла еще раз восхищаться тем, как девятнадцатилетняя девушка смогла, лет на пятьдесят опередив свое время, написать книгу, которая положила начало целому жанру научной фантастики. Тем более бессмысленно повторяться, убеждая торопливую молодежь, что длинные старомодные обороты вовсе не скучны, а несут аромат эпохи. Словом, не буду я на этот раз писать долго и нудно. Скажу коротко, роман прелестный. Умный, талантливый и до сих пор не теряющий привлекательности, написанный красочным и мощным языком, с мастерски выстроенной композицией. Если коротко, то это книга о том, что мы в ответе за тех, кого приручили. Говорите, это уже было в другой книге? Вообще-то, ее написали позже «Франкенштейна», но ладно. Тогда о том, что от многой мудрости много скорби, и умножающий знанье умножает печаль. Это тоже уже было? Ну, тогда и о том, и о другом вместе. А еще о том, что ненависть порождает ненависть, доброе слово и монстру приятно, и не судите по одежке. Ну, да, я не Экклезиаст, красиво формулировать не умею. Поэтому лучше скажу об этой книжке то, чего еще никто не говорил (вроде бы).

Вот скажите, а почему второе название книги — «Современный Прометей»? При чем тут Прометей? У нас Прометей в первую очередь ассоциируется с бескорыстным служением человечеству. Можно, конечно, придумать, что, мол, Франкенштейн стремился принести познание, но как-то это не очень вяжется с книгой. Умные люди пишут диссертации о том, что по одной из версий греческого мифа Прометей создал людей, и поэтому Виктор Франкенштейн, создавший своего монстра, тоже оказывается своеобразным создателем человека. Но мне и эта версия кажется надуманной. Во-первых, в силу своей прямолинейности, а во-вторых, потому что у меня имя героя Прометея никак не хочет ужиться с безвольным Франкенштейном. Не верю я, что Прометеем Мэри Шелли назвала творца. Дело, как мне кажется, обстоит прямо противоположным образом. Франкенштейн — создатель, отчасти бог. А вот его безымянное творение, прошедшее путь от бессмысленного создания до мыслящего существа, и потому восставшее против своего творца — вот это настоящий Прометей. Тем более, что имя Прометея означает что-то вроде «тот, кто сначала мыслит». А мыслит в этой книге кто угодно, но только не творец. Впрочем, богам свойственно быть безмозглыми, вспомните хоть Зевса, хоть Одина. Не потому ли настоящий человек, даже если он монстр, не может с ними мириться?